Федорова Е.

Поэт Александр Креницын

Жизнь и судьба Александра Николаевича Креницына интересны прежде всего тем, что он был близок к движению декабристов, в числе его близких друзей были Е. Баратынский, А. Бестужев, Ф. Вадковский. А. Н. Креницын был также знаком с А. С. Пушки­ным и М. Ю. Лермонтовым. Дружба его с яркими личностями, близость к лите­ратурным кругам Петербурга интере­совали исследователей. Кроме того, А. Н. Креницын был самобытным по­этом: исследователями выявлены 30 его стихотворений, только 10 из них были опубликованы при жизни.

Интересно и то, что детство и вся сознательная жизнь А. Н. Креницына связаны с Псковской землёй. Родился он 6 марта 1801 г. в семье богатого по­мещика Николая Саввича Креницына. Мать его, Пелагея Николаевна, проис­ходила из рода Философовых и имела в числе своих предков Сумароковых. Креницыны проживали в своём родо­вом имении Цевло Холмского уезда, в болотном крае, куда зимой можно бы­ло добраться только по льду. О том, как жили помещики Креницыны, в каких условиях росли их девять детей, в том числе Александр, можно судить по со­хранившемуся в Госархиве Псковской области делу «О сгоревшем селе Цевло Холмского уезда, помещицы Креницыной за 1821-1824 гг.» В деле имеется реестр сгоревшего господского имущества с оценкой суммы причинённо­го ущерба, составленный самой «кол­лежской асессоршей» Пелагеей Креницыной. Обстановка имения поражает своим богатством: в нём имелись ткац­кая фабрика, оранжереи, картинная га­лерея, библиотека русской и француз­ской классической литературы, ор­кестр музыкальных инструментов, фи­зический кабинет с телескопом, мик­роскопом, электрической машиной, кабинет золотых и серебряных монет и медалей, летние и зимние экипажи, выездные лошади, коллекция ружей и пистолетов, мебель красного дерева и карельской берёзы и многое другое. Пожаром были полностью уничтоже­ны господский дом, церковь и надвор­ные постройки; общая сумма ущерба составила 394150 руб.

Летом в Цевло, а зимой в Петербур­ге, куда с наступлением холодов пере­биралась вся семья, и прошло детство Александра Креницына. Когда мальчи­ку исполнилось 9 лет, его определили в гимназию, а в 1812 году Александр по­ступил в элитное учебное заведение - Пажеский корпус, - попасть в которое было непросто: принимались туда только дети высших чинов, предвари­тельно зачисленные в пажи импера­торского двора. Отец же А. Креницына был всего лишь секунд-майором. По­мог родственник по матери генерал от инфантерии Михаил Философов, который ходатайствовал о зачислении братьев Креницыных в пажи: Павла шести лет и Александ­ра пяти лет «с остав­лением до возрасту у их отца».

Многие пажи, в том числе и Александр Креницын, учились без особого прилежа­ния, зато, по воспоми­наниям Евгения Бара­тынского, ставшего близким другом Креницына, они зачиты­вались приключенче­ской литературой, много шалили, и шалости часто были направлены против учителей и наставников. После исключе­ния из корпуса Баратынского Креницын познакомился с Александром Бес­тужевым. И Бестужев, и Баратынский посвятили своему приятелю ряд заду­шевных стихотворений. Начал писать стихи в период обучения в корпусе и Александр Креницын. Они ходили по рукам воспитанников, становились из­вестными преподавателям и начальст­ву. Одно из стихотворений - «Панский бульвар» - наделало в корпусе немало шума, так как автор дерзнул в нём осме­ять некоторых высокопоставленных особ. Креницын начал активно сотруд­ничать в литературных кружках, пуб­ликовал свои стихи в журнале «Сын Отечества». В стихотворении «К вра­гам» он, например, с вызовом писал:

Долг благородных душ - порок изобличать,
Личину честности с бесчестного срывать;
Виновен ли я в этан, что злым кажусь невежде.
Что добродетель чту, не кланяясь одежде?

В 1820 году Креницын был исклю­чён из корпуса за сопротивление и бунт при наказании розгами пажа Арсеньева. Креницына назвали инициатором бун­та, так как он, выскочив из строя, нанёс оскорбление действием одному из вос­питателей и попытался противодейст­вовать экзекуции. По повелению императора Александра I он был наказан розгами, разжалован в рядовые и направлен в 18-й егерский полк В конце апреля 1820 г. он в сопровождении фельдъ­егеря направился к ме­сту квартирования полка в Полтаву. Сол­датская лямка оказа­лась для него не осо­бенно тяжёлой: рот­ный командир В. С. Но ров быв одним из об­разованных людей своего времени и вся­чески облегчал тяготь: солдатской служб ь: молодого поэта. При этом в одной дивизии с Креницыным служили братья Муравьёвы, будущие де­кабристы, с которыми у него сложились самые дружеские отношения. На юге Креницын подружился с Вадковским. близким к П. И. Пестелю. О службе в пол­ку А. Н. Креницын оставил поэтические строки:

Рабства памятно мне ложе,
Горя памятен мундир
И с его татарской рожей
Полковой мой командир!

Через три года после получения первого офицерского звания прапор­щика, что давало право на выход в от­ставку, Креницын попытался уйти из армии. Он подал в 1825 г. прошение об отставке, однако повелением импера­тора ему в этом было отказано.

После событий 14 декабря 1825 г. личность А. Креницына привлекла вни­мание Следственного комитета. На него поступил донос бывшего однокашника по Пажескому корпусу А. Гангеблов, в котором тот высказывал предположе­ние о возможной причастности Крени­цына к тайному обществу. Ещё один до­нос поступил от рядового Грохольско­го, показавшего, что Креницын был в дружбе с Ф. Ф. Вадковским, приговорён­ным Верховным судом к вечной каторге. Допрошенные Ф. Вадковский, С. Муравьёв-Апостол, М. Бестужев-Рюмин и А. Бестужев не подтвердили принадлеж­ность Креницына к тайному обществу, и по Высочайшему повелению «дело» его было прекращено.

В марте 1827 г. командир 18-го Егер­ского полка запрашивал у Псковского губернского предводителя дворянства сведения о недвижимом имении подпо­ручика А. Креницына для занесения в формулярный список. В ответ на запрос Новоржевский уездный предводитель дворянства Шушерин сообщал, что Креницыну «отделено из наследственного родительского имения, состоящего в Псковской губернии в Холмском уезде в селе Цевле с деревнями 300 душ, где гос­подского дому, фабрик, заводов и нена­селённых земель не имеется».

В 1828 г. А. Креницын в чине подпо­ручика получил желанную отставку и поселился у матери в имении Заборье Новоржевского уезда, так как старинная усадьба Цевло, где прошло детство по­эта, выгорела дотла ещё в 1821 году. Александр Николаевич находился под постоянным надзором полиции, о чём свидетельствуют документы. Так, в «Списке состоящих под надзором поли­ции в Псковской губернии» за 1828 г. значится подпоручик Александр Нико­лаевич Креницын. Из донесения Ново­ржевского земского исправника видно, что он «4 июля 1828 г. отправился в С.­Петербург вместе с братом своим Нико­лаем и дядей, Новоржевским помещи­ком 14 класса Дмитрием Философовым». 6 октября земский исправник до­носил, что Креницын возвратился в Заборье в середине сентября, «где и ныне находится».

Упоминаемый в донесении дядя - Дмитрий Николаевич Философов, родной брат матери Креницына, владелец имения Богдановское в Новоржевском уезде, неподалёку от Заборья. Современники характеризова­ли Д. Н. Философова как человека, «блестящие врождённые дарования, острый ум и благородное сердце» ко­торого были искажены уродливым воспитанием и полноправной влас­тью. Нормой его жизненного поведе­ния было требование покорности от рабов и собственных детей. Филосо­фов был крепостником в полном смысле этого слова. Недаром Пелагея Николаевна Креницына для розыска виновных в сожжении усадьбы Цевло вызвала его, своего родного брата, из­вестного своей жестокостью к крепо­стным крестьянам. В выяснении при­чин пожара Д. Н. Философов прини­мал столь активное участие, что в су­дебных бумагах появилось дело об ис­тязаниях, произведённых им во время допроса крепостных Креницыной.

В имении дяди Богдановском А. Н. Креницын написал стихотворе­ние «Тоска», через два года (в 1828 г.) напечатанное в журнале «Славянин»:

…Я чувство отравил тоскою,
Мне в душу вкралась пустота;
Глаза покрылись страшной мглою,
Лишь вся видна передо мною
Презренной жизни нагота.

Продолжая писать стихи, А. Крени­цын публиковал их в журнале «Славя­нин», в газетах «Русский инвалид», «Невский альманах», «Северный Мер­курий». В 1829 г. он написал стихотво­рение «А. И. Ивановскому, обещавшему мне несколько рукописей К Ф.Рылеева», обращаясь к нему «сосед достойный, дорогой». Оказывается, бывший дело­производитель Следственной комис­сии по делу декабристов, в архиве кото­рого сохранились автографы К. Ф. Ры­леева, В. К. Кюхельбекера, Б. А. Чуков­ского и многих других известных по­этов, выйдя в отставку, поселился в не­скольких верстах от Креницыных - в сельце Лобанове.

В 1830 г. А. Н. Креницын оконча­тельно поселился в сельце Мишнёве в 20 верстах от Великих Лук, которое до­сталось ему после раздела имения с бра­тьями и сестрами. В своём рапорте на имя псковского губернатора земский исправник Великолуцкой окрути 15 но­ября 1829 года сообщал: «Жительствую­щий в имении своём отставной подпоручик Александр Креницын ведёт себя хорошо и знакомство продолжал с по­мещиком Борисом Шильдером и Нико­лаем Пороховым, от роду ж ему 26 лет, семейства окроме родственников, на­ходящихся в Новоржевском уезде, не имеет; ныне же из имения своего Великолуцкого уезда переехал на время жи­тельства в Новоржевский уезд к матери его коллежской асессорше Пелагее Кре-ницыной, и во время жительства его в Великолуцком уезде переписки окроме родных ни с кем не имел».

Креницын жил в своём имении уе­динённо, называя себя «мишнёвским затворником», выписывал до 30 рус­ских и иностранных газет. Покидая де­ревню лишь для кратких визитов в сто­лицу и поездок за границу, он неизмен­но пополнял свою богатую библиотеку редкими изданиями, привозил гравю­ры, эстампы, литографии. В одну из таких поездок в Петербург А. Н. Крени­цын встретился с А. С. Пушкиным, с ко­торым был знаком ранее. После смер­ти А. С. Пушкина он был в квартире поэта на Мойке, присутствовал на па­нихиде и провожал сани с гробом в Святые Горы.

О Креницыне 30-40-х гг. известно немногое. Известно лишь, что в начале 1836 г. он просил Бенкендорфа снять с него полицейский надзор, и в мае того же года надзор был прекращён.

В январе 1850 г. холмские дворяне избрали А. Н. Креницына своим предво­дителем. Через пять месяцев он написал стихотворение «Париж и Холм», из ко­торого видно, что он тяготился своим новым общественным положением:

Быть дворянства головой
И ходатаем-судьёй
Усладительно и лестно...
Но, как здесь страдаю я,
Как болит душа моя,
Богу одному известно!
И за тридевять земель
Я бежать готов отсель –
Так на сердце безотрадно…
Так от здешних дел и слов,
От мыслителей-голов
Мне за род людской досадно!.

А. Н. Креницын был очень счастлив, когда смог на четыре месяца раньше срока оставить эту должность, после че­го получил полугодовой отпуск для по­ездки за границу. Главным делом для Александра Николаевича, помимо по­эзии, стал сбор и сохранение докумен­тов и вещей, связанных с декабристами. В конце 50-х гг. завязывается его дружба с М. И. Семевским. Наезжая в Великолук­ский уезд, Семевский не раз пользовал­ся богатой библиотекой хозяина Мишнёва. Креницын передал молодому дру­гу, гвардейскому офицеру, для публика­ции письма А. А. Бестужева, а позже - чу­дом сохранившийся альманах «Звёз­дочка», издаваемый К. Рылеевым и А. Бестужевым (весь тираж этого альманаха был уничтожен, только у Креницына сохранился единственный экземпляр). Позднее к М. И. Семевскому издателю «Русской старины», перешло всё бога­тейшее собрание рукописей Креницы­на, а также 92 письма друга его юности А. Бестужева. Эти письма ныне хранятся в Фонде М. И. Семевского Института рус­ской литературы (Пушкинского Дома).

Литературное наследие А. Н. Кре­ницына невелико (всего 30 стихотво­рений), к тому же многие произведе­ния до сих пор не разысканы. В их чис­ле «Панский бульвар», «Холм», «Мечты и действительность», «Эпиграмма» и др. После 1829 г. Креницын не отдавал свои стихи в печать, он всё чаще при­бегал к эпистолярным стихотворным посланиям, которые оседали в архивах его друзей. Интересны, например, его стихотворные посвящения Льву Кондратьевичу Шульгину, который после службы в кирасирах и выхода в отстав­ку был городничим в Великих Луках. Так, ему посвящено сатирическое сти­хотворение «Ай да Луки!»:

…Я согласен: плох бульвар.
Что пародия бульвара.
Он скорей бросает в жар,
Чем бы защищать от жара.
Знаю также, что в Луках
Пытка просто мостовая,
Что ходить там ночью страх,
Что фонарь там вещь пустая…

Шульгину адресовано и стихотво­рение «Человек и чин»:

..Звездой сияй нам лучезарной!
Добро без устали твори;
Луки командою пожарной,
Не отлагая, подари;
Она, поверь мне, от пожаров
Для Лук полезнее стократ
Твоих заброшенных бульваров,
Твоих фантазий невпопад...
Займись, как должно, мостовыми,
Бездомного ты приюти…
И фонарями, хоть простыми,
Наш тёмный город освети...

Талант А. Н. Креницына признавался современниками, его называли в числе «младшей братии» пушкинской плеяды. Оценивая личность и творчество Кре­ницына, критик Дмитрий Владимиро­вич Философов писал спустя полвека: «Из него мог выйти полезный литера­турный работник, бескорыстно предан­ный своему делу. Но даже он остался не у дел... Всё, что было в нём ценного, ока­залось никому не нужным... Пушкины погибали. Креницыны прозябали».

28 августа 1865 г. Александр Никола­евич Креницын скончался и был похоронен на по­госте Горки близ Мишнёва, у церкви, построенной его родным дедом Сав­вой Креницыным. Имение по завещанию перешло его родному племянни­ку Валериану Владимировичу Креницыну. Сохранилось прошение отстав­ного подпоручика В. Креницына о получении доказательства родства с А. Н. Креницыным для вступления в права наследства после смерти дяди от 16 декабря 1865 года. Дело о призна­нии прав В. В. Креницына на имение Мишнёво, заложенное в опекунский совет, рассматривалось в Псковской палате гражданского суда. В деле име­ется опись движимого и недвижимого имущества, оставшегося после смерти помещика А. Н. Креницына в сельце Мишнёве от 3 марта 1866 года. В ней значатся: деревянный дом с мезони­ном на каменном фундаменте с 7 ком­натами, крытый гонтом, флигель од­ноэтажный, где размещались кухня, кладовые и подвал, семейная глино­битная с двумя жилыми помещения­ми, скотный двор, крытый соломой, ледник, конюшня, птичник, амбар, экипажный сарай, оранжерея, баня, кузница старая, два сада с плодовыми деревьями и огородами.

Сельцо Мишнё­во до наших дней не сохранилось - оно исчезло с лица земли в годы Вели­кой Отечествен­ной войны. Уцелел лишь гранитный памятник на моги­ле поэта.

Псковская земля. История в лицах. "Дворяне все родня друг другу..." М., 2006.

http://culture.pskov.ru/ru/families/object/4